Вспоминаю один рассказ, который услышал от о. Серафима как-то во время трапезы. «Вы знаете,— говорил он,— какая была раньше жизнь. Батюшка служит в алтаре, а псаломщик один на клиросе. И вот псаломщик спел Херувимскую, а батюшка из алтаря со слезами говорит: “Повтори, пожалуйста”». Чувствовалось, что отец Серафим привел этот случай из своей жизни, настолько проникновенно он рассказывал. Ведь когда человек совершает богослужение благоговейно, это передается всем. И по этому рассказу видно, что уже тогда батюшка Серафим, несмотря на молодость, был действительно сильным молитвенником.

Затем батюшка женился и принял священный сан.

Наступали тридцатые годы, годы гонений. Как ревностный пастырь и проповедник православного учения, батюшка недолго пробыл на свободе. Обновленцы того времени, предшественники нынешних обновленцев, вступили в союз с советской властью и начали преследовать православных. За борьбу с обновленчеством батюшка и получил свой первый срок — пять лет.

Вообще он говорил, что тогда они очень много боролись и страдали за Православие — от непоминающих, от расколов, таких, как иосифлянский и григорианский. Он не признавал это истинной Церковью. А когда я спросил у него, как относиться к Русской Зарубежной Церкви, наследнице раскола митрополита Иосифа, он ответил: «Русская Зарубежная Церковь есть несомненно раскол, и никакого литургического общения с ней быть не может». Тогда я поинтересовался: «А как относиться к митрополиту Антонию (Храповицкому) и к его богословию?» — а батюшка в свое время у него учился: митрополит Антоний иногда бывал в семинарии, и батюшка слушал его лекции. Так вот, отец Серафим сказал: «Митрополит Антоний — это светило русской богословской науки». И на вопрос: «Можно ли поминать карловчан?» — он отвечал так: «Я думаю, что поминать их можно, потому что Бог разберется, кто был прав». Тогда, в тридцатые годы, была очень сложная ситуация, русские люди уезжали в эмиграцию. Сейчас все стало понятно, а в то время что было делать русскому человеку, который оказался в Америке или Европе, где Русской Православной Церкви Московского Патриархата не было, а были только зарубежные епископы? Вот поэтому о. Серафим считал, что поминать карловчан за упокой можно — именно за упокой.

Вообще же он непримиримо относился ко всем видам раскола.

Известен такой случай из жизни батюшки в лагерях.

Батюшку с каким-то поручением послали в другой лагерь: ему доверяли, священникам вообще доверяли. И батюшка заблудился в тайге. А была зима. Он понимал, что если останется сейчас, зимой, здесь, в лесу, то просто замерзнет, погибнет. Он до вечера пытался найти дорогу, уже стало темнеть. Тогда он, преклонив колена, встал на молитву и долго молился. И, подняв глаза, увидел, что среди чащи сияют какие-то огни. Он пошел на эти огни и вышел к тому лагерю, в который был послан.

Батюшка признавал это несомненным чудом Божиим, он рассказывал этот случай неоднократно, приводил его как пример того, что Господь помогает Своим рабам, находящимся где-то по делам послушания или терпящих страдания за Него.

Когда батюшка отбыл очередной срок и пришел за получением паспорта, следователь задал ему вопрос: «Гражданин Тяпочкин, а что Вы собираетесь делать дальше?» «Господу служить»,— был ответ. После этого он получил новый срок, так и не выйдя на свободу, с покорностью и смирением приняв новое испытание.

Потом, когда со смертью Сталина закончились гонения на Церковь, люди стали выходить из лагерей. Но впереди были хрущевские гонения. В это время батюшка служил в Днепропетровской епархии (ранее он служил в Куйбышевской).

В конце 50-х годов умерла его матушка. Батюшка — тогда протоиерей Димитрий Тяпочкин — написал правящему архиерею прошение о постриге, в котором указал, что в монашестве хотел бы принять имя преподобного Серафима, так как от юности очень почитал этого святого. Прошение было исполнено, и с тех пор иеромонах Серафим служил в различных приходах Днепропетровской епархии. Архиерей, очень уважавший его, предлагал ему служить в соборе, но батюшка отказался и попросился на какой-нибудь уединенный приход, чтобы просто быть в тишине, сохранить молитвенный дух.

Позже батюшка был назначен духовником Курско-Белгородской епархии. В последние годы он служил в селе Ракитное, жил при храме, там и скончался на второй день Пасхи 1982 года.

В четырех километрах от Ракитного служил схиархимандрит Григорий. Отец Серафим ездил к нему на исповедь, так как считал его своим духовником, или просто отдохнуть, поскольку в Ракитном было много народу, и как только батюшка выходил на улицу, его тут же обступали люди с разными просьбами. Вообще эти два подвижника были очень дружны между собой. Недавно в Москве вышла брошюра об отце Григории, а в Белгородской епархии — большая, полная книга об этом подвижнике нашего времени.

— Я была у отца Серафима (Тяпочкина), по милости Божией, и его молитвами Господь дал мне квартиру. Как поминать его?

— Пока его надо поминать за упокой, поскольку отец Серафим еще не канонизирован. Когда будет канонизирован, тогда будем ему молиться.