ЧЕРНОКНИЖНИК

Ты веруешь, что Бог един: хорошо делаешь; и бесы веруют и трепещут.
(Иак. 2,19)

Снится мне сон: стою я на богослужении в храме у батюшки Серафима.

Служба идет своим чередом, батюшка в алтаре, певчие поют, а посреди храма стоит высокий человек, весь в черном, и накидка у него, как плащ, только без рукавов, стоит гордо, не молясь. Подошла я к нему, и он меня своей накидкой накрыл. И так мне хорошо под этой накидкой, словно спряталась ото всех: что поют, что читают, где батюшка — мне все равно. Проснулась и думаю, к чему бы этот сон? Мужу рассказываю, а он мне: «Мало ли что приснится...»

В скором времени посетили мы отца Серафима. Лето выдалось не жаркое. Захожу я в храм и вижу: посреди стоит высокий мужчина, лет тридцати. Все усердно молятся, а он, как истукан, с надменным взором окружающих изучает и с усмешкой в сторону алтаря косится. Мне бы сон вспомнить, а я, вместо того чтобы молиться, его изучаю: зачем пришел, с какой надобностью?

Службы у батюшки долгие, иногда приходится выходить из храма, чтобы немного отдохнуть. Вышла во двор, а незнакомец этот уже на лавке сидит, так заманчиво мне улыбается. Мне бы опять подальше, на другую сторону двора, лавочек много, а я иду на эту улыбку, как мотылек на огонь, и начинаю кружить: «Вы, верно, в первый раз у батюшки, понравилось ли?»

Так и познакомилась я с чернокнижником и магом Семеном, двадцати семи лет, из Донецка. Правда, не сразу я распознала этого человека...

А начинал этот ловец человеческих душ подкупающе просто. Сидит себе скромненько молодой человек, в уединении, книжечку читает с глубоким вниманием, мудрость «духовную» впитывает. Тут волей-неволей в голове промелькнет Евангельское: блажени алчущие и жаждущие правды, яко тии насытятся (Мф. 5, 6). Вот и я «насытиться» надумала. Подхожу со светскими извинениями, прошу разрешения узнать, что он с таким вниманием читает. Он так многозначительно смотрит на меня: «Старца Силуана читали?» Я так рот и открыла: давнишняя моя мечта иметь эту и только эту книгу! — «Да, читала, но книга была чужая, хотелось бы почитать более внимательно». Он благодушно протягивает мне аккуратно переснятый двухтомник в красивом самодельном переплете. — «Дарю, эти книги ваши!» От смущения я так покраснела, что он поспешил меня успокоить: оказывается у него еще экземпляр есть, к тому же он просто счастлив встретить единомышленника. Так я и попала под черную накидку.

Забыла я тогда, как в том сне, и о храме, и о батюшке, и вообще обо всем. А новоиспеченный знакомый ласково протягивает мне и другие книги: «Духовная поэзия Державина», «Житие старца Амвросия Оптинского».

Обменялись адресами. Стала торопить мужа быстрее домой поехать: не терпелось за книги сесть. Без батюшкиного благословения — некогда было дожидаться — примчалась я на свою погибель домой.

Но, каково было мое изумление: чтение мне не давалось. Первую строчку из книги о старце Силуане пробегаю глазами, и начинаются сильные головные боли, ломит и режет глаза. После первой строки страница книги казалась совершенно чистой, то есть белой. Я осенила себя крестным знамением, прочла «Отче наш» — появилась вторая строка. С теми же муками далась мне и эта строчка. Третью осилить уже не смогла. Решив, что я недостойна читать такую мудрую книгу, взялась за чтение Жития Амвросия Оптинского, о святой жизни которого я вообще ничего не знала. Но и эта попытка кончилась плачевно. И со стихами Державина повторилось то же самое. Сложила я тогда дарственные книги и решила, что, возможно, все это от переутомления, отдохну, тогда и почитаю. Но ни при каких условиях чтение не шло.

Ничего не оставалось, как отправиться в Ракитное к батюшке.

Внимательно, с благоговением перекрестившись, он бережно положил книгу старца Силуана на стол и с необыкновенной любовью к автору стал внимательно читать написанное. Меня попросил подождать ответа на улице. Вышел он довольно быстро, вынес и книги и, благословляя меня в обратный путь, кротко так сказал: «Благословляю тебя сжечь это». — «Как, батюшка, ведь это старец Силуан, святой Амвросий Оптинский!..»
Но он не дал мне закончить, сочувственно глядя мне в глаза, спросил: «А книг от него у тебя много?..» — «Да, он мне их много прислал». — «Собери все, что он вам надарил, и ночью, чтобы никто не видел, сожги.

Там между строк много чего написано, надо учиться читать между строчками». С тем и ушел.

Не сразу я выполнила батюшкино благословение. Страшно мне было вроде бы духовную литературу предавать огню. Книги были в толстых обложках, штук двадцать. Сижу однажды и думаю: тут никакого бензина не хватит, а у меня бензина со столовую ложку. Думай не думай, а жечь нужно. Ночью в укромном месте во дворе сложила книги, попросила мысленно прощения у Господа и всех святых, особенно у авторов книг, перекрестилась сама, кострище свое перекрестила, спичкой чиркнула, и пламя взметнулось к небу.

Утром, чуть свет, звонок в дверь. Явился Сеня — маг и чародей. «Что вы вчера вечером делали? — каким-то болезненным голосом спрашивает прямо с порога. — Мне так плохо было, я себе места не находил, еле утра дождался, чтобы узнать, в чем дело». «Книги твои жгла», — отвечаю ему спокойно, глядя в лицо. Он как-то весь съежился и говорит: «Прошу тебя, не делай этого больше».

С тех пор он у нас не появлялся.