ОБРАЗ ХРИСТА

Воспоминания архимандрита Зинона об
архимандрите Серафиме (Тяпочкине).

«Рядом с отцом Серафимом, - говорит архимандрит Зинон, - нужно было жить, с ним нужно было общаться, за ним нужно было наблюдать. Это был такой опыт, который очень трудно поддается описанию».

«Я познакомился с отцом Серафимом в 1975 году накануне своего поступления в монастырь. Встреча с ним для меня была очень важным событием, потому что я увидел человека совершенно необычного. Я собирался поступать в монастырь, просил его благословения. Он сделал это с радостью. Так завязалось наше знакомство и продолжалось вплоть до его смерти. Потом, уже живя в монастыре, я к нему ездил в течение семи лет».

«Мне всегда вспоминается эпизод из жизни Антония Великого. К авве приходили трое монахов, двое о чем-нибудь спрашивали, а третий все время молчал. Антоний наконец у него решил узнать, почему он ни о чем не спрашивает. Тот ему ответил: «А мне достаточно на тебя смотреть». Так было и со мной. Почти никаких вопросов я о. Серафиму не задавал. Он всегда приглашал меня к службам, которые совершались у него в келье, и к обеденному столу; там были разные люди, задавали разные вопросы. Я слушал его ответы, наблюдал за ним и для меня этого было достаточно. Я не слышал никаких сногсшибательных ответов, не видел каких-нибудь чудес. (Как-то я подарил своей крестной матери Анастасии Ивановне Цветаевой одну из лучших фотографий о. Серафима, сделанную Владимиром Пархоменко, тогда еще малоизвестную. Взглянув на нее, она сразу же приняла в сердце старца, он стал ей духовно родным страданием и любовью, которые она увидела в его лице. Эта фотография всегда находилась в ее рукописном молитвослове, а в Доме творчества писателей в Переделкино, куда Анастасия Ивановна иногда уединялась для работы, я увидел это фото на ее письменном столе. В жизни они не встретились, Анастасии Ивановне оказалось достаточно смотреть на образ старца)».

«Я видел ту тихую святость, которая, кажется, и есть самая истинная. Я никогда не слышал, ни одного раза, чтобы он кого-нибудь осудил или о ком-нибудь пренебрежительно отозвался, хотя он видел всяких людей и много натерпелся от них. К нему приезжали люди, которые после выхода из его кельи друг на друга иногда не хотели смотреть. Но он относился ко всем с одинаковой любовью, всех умел объединить, они рядом с ним становились едиными. Это тоже одно из свойств святости».

«Апостол Павел говорит, что для чистого все чисто, и если человек видит в других какие-то пороки, это обличает только его собственную нечистоту. И самое важное, что я открыл (это заметил еще старец Силуан Афонский): все святые похожи на Христа. Христа я представляю себе именно таким - кротким, тихим, жалостливым, участливым ко всем».
«Христос в каждые эпохи открывается какими-то Своими новыми гранями. Человека конца ХХ века вдохновить, привлечь к себе может только Христос кроткий и любвеобильный, а не праведный и грозный Судья, хотя Он таковым и остается».

«Вспоминая отца Серафима, убежден, что лучшая форма проповеди в наше время - это когда вы видите человека, который своей жизнью воплотил идеал Евангелия. Для меня это было откровением: он нес в себе образ Христа. Христа я себе другим представить не могу. Не по плоти, конечно».

«Я знал очень многих священнослужителей, благочестивых, честных, но о. Серафим - святой. Это - тайна. Объяснить ее, как и всякую тайну, невозможно. Да и самая духовная жизнь есть тайна. Отношения человека с Богом настолько личные, что желание передать их другому словами всегда обречено на неудачу».

«Отец Серафим, - вспоминает о. Зинон, - бережно относился ко всему церковному наследию. Он говорил, что «все, что приняла и облобызала Церковь для нас, должно быть святым и обязательным».
«Но при всем таком своем благоговейном отношении он всегда умел, как и оптинские старцы, творчески руководствоваться этими установками, когда дело касалось отдельных людей, конкретных ситуаций».
«Я помню, как он несколько раз делал назидания, когда некоторые священнослужители налагали эпитимью многодневного поста (целую неделю человеку не разрешали есть), отлучали от причастия на продолжительное время. Наши каноны это предусматривают (там сроки большие, например, двадцать лет), а применять их нужно с рассуждением».

«Он всегда внимательно относился к церковному уставу, - вспоминает архимандрит Зинон. - Старался не только не сокращать богослужение, а делать некоторые прибавления. Например, в изобразительные вводил сугубую ектенью о здравии и о упокоении».

1 декабря 1998 г.

Из книги архимандрита Виктора (Мамонтова)
«Сердце пустыни».