Христианская газета Севера России
«Вера» - «Эском»
янв. 01, 2-вып., № 379

В.Григорян

ДОБРОЕ ИМЯ

Минувшим летом (№ 368) мы написали о замечательном батюшке – игумене Серафиме (Полозе). Около 10 лет с 1964 года он был настоятелем кочпонского храма в Сыктывкаре и благочинным, возглавителем христиан в Коми.

А вскоре к нам в газету пришло письмо от друга – редактора православной газеты «Благовест» Антона Жоголева. Оказалось, что в середине 50-х годов о.Серафим жил в Самаре и оказался в центре событий, связанных с известным чудом – стоянием Зои. Мы писали об этой истории, но вкратце напомним, о чем идет речь.

Случилось это в 1956 году, в начале новой волны антихристианских гонений. Самарцы рассказывают, что в одном из домов собрались весело провести время молодые люди. Во время танцев одной из девушек, Зое, не досталось кавалера. Тогда она, схватив образ Николая Чудотворца, пустилась с ним в пляс и вдруг застыла недвижимая, холодная и твердая, как мрамор.

День проходил за днем, а в комнате ничего не менялось. Девушка стояла окаменев. Зато на улице творилось невообразимое. Люди стекались со всех сторон, чтобы убедиться в случившемся. Чтобы не допустить этого, власти поставили у ворот круглосуточный наряд милиции.

Много раз икону из рук Зои пытались вынуть, памятуя, что взята она была для кощунственной цели. Надеялись, что возвращение образа в красный угол сможет вернуть девушке жизнь. Но икона никому не давалась в руки.

Никому, кроме пламенного молитвенника иеромонаха Серафима, который принял образ со словами: «Теперь надо ждать знамения в Великий Христов день, а если оно не последует, недолог и конец мира».
С этого начались мучения батюшки. На него донесли. Он был взят на допросы. Следователи требовали, чтобы о.Серафим объявил народу, что никакого чуда не было. Но батюшка остался непоколебим.

А в ночь Христова Воскресения действительно произошло чудо. Зоя ожила с криком: «Молитесь, люди, во грехах погибаем. Молитесь, молитесь, кресты надевайте, в крестах ходите, гибнет земля, качается, как колыбель».

Ее спрашивали, как жила она все это время – 128 дней, как не умерла с голоду. Зоя отвечала, что питали ее ГОЛУБИ.

О чуде этом я читал не раз. Восхищался отцом Серафимом, как и сотни тысяч других православных христиан. Ведь рассказы о стоянии Зои, переписанные от руки, разошлись в советское время очень широко.

Одну запись этой истории я нашел ни много ни мало, а в селе Щельяюр на севере Коми, близ Полярного круга. Но мне и в голову не приходило, как, наверное, и безногой христианке бабе Кате в Щельяюре, которая подарила мне «Повесть о Зое», что легендарный отец Серафим долгое время подвизался в Сыктывкаре.

А ведь баба Катя в те времена, когда ноги ее были еще здоровы, сама с батюшкой наверняка виделась – и не раз. Местечко Кочпон на окраине Сыктывкара было в советское время местом паломничества для коми христиан.

Однако отец Серафим о чуде, случившемся в Самаре, старался никому не говорить. Известны лишь два исключения – владыка Симон Мурманский и архиепископ Михей Ярославский.

Владыка Симон, надеюсь, сам об этом когда-нибудь напишет. С нами на эту тему он говорить не решился (насколько она непростая, я объясню чуть позже).

Владыка Михей в телефонном разговоре также подтвердил, что был знаком с отцом Серафимом (Полозом). Один раз они вместе скоротали несколько часов в каком-то аэропорту. И батюшка Серафим рассказал тогда еще иеромонаху Михею о том, что с ним случилось в Самаре. Как взял он икону из рук Зои и что за этим последовало...

По свидетельствам очевидцев, в тот 1956 год в области на страстную неделю не было слышно обычных песен, замолчали гармошки, люди потянулись на исповедь. В колхозе «Победа» был перед Пасхой сорван показ кинофильма. То есть никто на него не пришел. В церковь потянулись даже коммунисты – креститься сами, крестить детей.
На XIII Куйбышевской партконференции первый секретарь обкома Ефремов получил около 20 записок от делегатов с просьбой подтвердить или опровергнуть слухи о Зое Каменной.

«Да, произошло такое чудо – позорное для нас, коммунистов, руководителей парторганов...», – ответил Ефремов и стал ругать милицию, которая вместо того, чтобы по-тихому все искоренить, пустила в ход конные наряды.

За несколько месяцев в области были прочитаны 2 тысячи лекций, однако это мало помогло. Сведения, естественно, дошли до Москвы, скандал разгорался страшный. Требовалась по-настоящему крупная провокация, чтобы сорвать «происки поповщины».

С поисками кандидата в жертвы особых вопросов не было. Так как имя отца Серафима (Полоза) стало известно верующим по всей стране, по нему решили и ударить. Но как? Посадить за веру означало сделать из него мученика. Требовалось радикальное решение. И оно нашлось.
Батюшка Серафим был чист и простодушен, как ребенок, не мог читать акафисты без слез и этой молитвой пробуждал даже окаменевшие сердца. Он не был решительным ревнителем. Но именно кротость делала его несгибаемым пастырем Христовым. И в чем же его обвинили, чтобы изгадить память о чуде с Зоей?

В мужеложестве... Это была самая страшная форма гонений, о которой мы, нынешние христиане, не часто решаемся говорить открыто. Человек не просто устранялся, само имя его и все, что стояло за ним, смешивалось с грязью. Прием этот был настолько мерзок, что КГБ применяло его лишь в исключительных случаях, когда ставки были слишком высоки.
Найти клеветников-свидетелей было несложно. Этот порок – гомосексуализм – был в СССР уголовно наказуем, поэтому люди, подверженные этому, были на крючке у спецслужб, являлись первыми кандидатами в стукачи и провокаторы.

Церкви об этом положении дел было известно. Приведу здесь такой пример, взятый из описания Собора 1971 года. На его заседания так и не смог тогда попасть архиепископ Павел.

После того, как КГБ удалось устранить владыку Гермогена (Голубева), архиепископ Павел считался возглавителем борьбы за права Церкви. И вдруг к большой растерянности членов Собора пришла телеграмма, что с владыкой Павлом «случилось несчастье» и приехать он не может. Все прекрасно поняли, какого рода это несчастье. Один из архиереев заметил в те дни:

«Вся вина владыки Павла в том, что он привлекает молодежь, и вот ему хотят прилепить педерастию. Погубят они владыку Павла, погубят. Раз кто встал на прямую линию – погубят».

Так впоследствии, насколько известно, и случилось.

Вскоре после стояния Зои над отцом Серафимом состоялся суд. Нам не известно, какой срок получил батюшка. Возможно, что в Сыктывкар Патриархия его направила как раз после освобождения из лагеря.
Как отнеслись православные Самары к случившемуся? Приводим здесь выдержку из беседы журналиста газеты «Благовест» с одним из старейших христиан в городе:

«И еще об одном знакомстве спросили мы дедушку Никифора. Ведь когда-то знал он иеромонаха Серафима (Полоза), осужденного советским уголовным судом по обвинению в гнусном преступлении.
Он тогда понес очень большой крест, претерпел много искушений, – вздыхает дед Никифор. – Но все он терпел по Божьему закону. Был он очень скромный, многого не говорил, да и нельзя было разглашать-то про чудо с Зоей – ну, намек он дал.

В то время отец Серафим был настоятелем Петропавловской церкви, служил очень хорошо. Говорят, голос ему был: иди и возьми икону. Вот он и взял икону из рук Зои. Он, батюшка Серафим, взял. Вспомнилось: икону Николая Чудотворца никто не мог взять из застывших намертво рук окаменевшей девицы – не давалась никому. И только чистый девственник и постник, соблюдавший неукоснительно, помимо среды и пятницы, еще и понедельничный пост, мог принять поруганную святыню...

Что же, не за это ли и отомстили ему безбожные власти – мерзкой клеветой и заточением? За это и претерпел, – утверждает дед Никифор».
Однако отчасти клевета достигла своей цели. В частности, в течение долгого времени принятие иконы из рук Зои приписывали другому отцу – Серафиму (Тяпочкину). Даже и сегодня по вине иеродиакона Софрония (Макрицкого), издавшего книгу о старце, эта неправда продолжает распространяться.

Между тем отец Серафим (Тяпочкин) много раз заявлял своим духовным детям о том, что не принимал иконы из рук Зои и не стоит ему приписывать чужой чести.

По свидетельству мирянина Митрофана Дмитриевича Гребенкина из Тулы, на руках которого скончался о.Серафим (Тяпочкин), старец в последние дни своей жизни дважды отрицал свою причастность к истории Зои Каменной.

Русская Церковь, Патриарх Алексий (Симанский) предельно четко выразили презрение к клевете на отца Серафима (Полоза), поставив его на единственный тогда приход в Коми. Батюшку здесь не просто уважали, а любили, плакали и радовались вместе с ним перед алтарем. Он умел так молиться, что никто не оставался рядом с ним теплохладен. Господь отер доброе лицо батюшки от змеиных плевков богоборцев. Но для нас, нынешних христиан, его история должна послужить уроком.
Вставая на пути врага рода человеческого, этого искусного клеветника, мы должны быть готовы не только к красивой, мученической кончине или гордому исповедничеству. На это способны были и революционеры, и вообще любой человек, имеющий сильную волю.

От нас требуется нечто совершенно иное. Смиренная готовность принять от Бога любую, самую незавидную, участь, страдать не во славе, а будучи презираемыми даже теми, кто нам дорог. Не телесные, а душевные страдания делают нас достойными Христа. Вспомним, как умирал Сам Господь на позорном кресте, под насмешки тех, кого Он горячо любил.
Поэтому помянем с благоговением отца Серафима и всех, кто душой пострадал особенно жестоко, от кого отреклись во время гонений семьи, кого чекисты ложно ославили как предателей, не сумев сломать на допросах, кого поносили свои же, православные, называя раскольниками, например, новопрославленного епископа Виктора (Островидова).
Нам все равно не понять всех путей Господних. Сила наша – в вере, что смиренный спасется, любящий Бога несокрушим.